№ 50 / Осень 2013

обратный отсчет Поль построил себе хижину, истратив на это бо / льшую часть денег. Он плохо себя чувствует, но много работает. Его новая островная жена — Пахура, ей, как и Техуре когда-то, тоже тринадцать. Она позирует художнику для самых известных картин, в том числе «Женщина под де- ревом манго» («Те арри вахине») и «Грезы» («Те ре- риоа»), изображающая женщину, склонившуюся над дет- ской колыбелью. Это был отклик на появление у худож- ника ребенка от Пахуры. В этих работах Гоген достигает вершин мастерства. Силы уже часто изменяют ему, но бойцовский дух не сломлен. Он яростно борется с город- скими властями за права туземцев, высмеивая бездарность колониальной среды и разоблачая злоупотребления ад- министрации. Гоген часто размышляет о своем отношении к семье и приходит к горьким выводам. Он пишет своему другу о детях: «Я уже давно стал для них ничем, отныне они для меня ничто». Жестокие слова, но отражали ли они истин- ные чувства художника? В апреле он получил письмо от Метты из Копенгагена. Неожиданно от пневмонии сконча- лась его любимая дочь Алина. Такой боли он еще никогда не испытывал. Гоген не спал ночами, проклинал, бредил. «Я только что потерял дочь, — писал он в эти дни. — Ее та- мошняя могила, цветы—одна только видимость. Ее могила здесь, возле меня. И живые цветы — мои слезы». Физические силы покидали Гогена. Очень болели ноги. В иные дни он мог находиться вне постели не больше че- тырех часов. Болезнь сердца вызывала непрерывные уду- шья. Мысль о смерти преследовала его. Он надеялся, что скоро ему придет конец, что сердце не выдержит — но в декабре он неожиданно почувствовал себя лучше. И тогда решил: если ему не суждено умереть естественной смер- тью, он сам приблизит конец. Взяв мышьяк, прописанный ему против экземы, Гоген поднялся на гору. «Вы великий мастер действовать неумело», — сказал ему однажды Дега. Вот и на этот раз Поль принял такую большую дозу мышьяка, что у него долго не прекращалась рвота. Это-то его и спасло. Всю ночь художник корчился в судорогах, а утром, еле держась на ногах, пришел к своей хижине. В душе Гогена вдруг воцарился великий покой. Покой при- мирения со своей участью. В апреле Пахура родила ему сына. Гоген написал кар- тину «Материнство». Ныне она хранится в Музее изобра- зительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве. Между тем в Европе интерес к произведениям художника за- метно вырос. Теперь он получал из Франции больше денег. У Гогена появилась идея переехать на Маркизские острова, где «жизнь легче, а условия для работы лучше». В августе он осуществляет свой план, перебравшись на остров Хива-Оа. Взяв в аренду участок, Гоген построил просторное и удобное жилище, которое назвал «домом наслаждения». Туземцев (некоторые из них еще помнили вкус чело- веческого мяса) Гоген покорил почти сразу своим бес- корыстием и щедростью. Они называли его Коке и не брали с него за плотничью работу никакой платы, при- носили в подарок фрукты, рыбу и яйца. Гоген же приоб- рел в «Коммерческом обществе» сто литров рома, сто пятьдесят литров абсента и три бутылки виски и посто- янно угощал своих новых друзей. Сам он себе тоже ни в чем не отказывал. Пахура не последовала за ним на Мар- кизы, не желая жить среди «дикарей», но Гоген по ней не тосковал. Кроме его официальной маркизской жены — четырнадцатилетней Мари-Роз Ваэохо, было немало де- вушек, которые в качестве наложниц-моделей посещали «дом наслаждений». Физически Поль сильно сдал. В пятьдесят четыре года он выглядел стариком. Кожа сморщилась, волосы поседели, зрение все ухудшалось, взгляд потух. Однако, как и на Таити, он то и дело ввязывался в туземные дела. Стоило ему сообщить о каком-нибудь нарушении закона, как он немедленно писал губернатору островов, требуя восстановить справедливость. Власти ненави- дели его и пытались сфабриковать против него дело. В конце концов, обвинив художника в клевете, судебные власти приговорили Гогена к трем месяцам заключения и крупному штрафу. Художник яростно оспаривал при- говор. «Все эти заботы убивают меня», — писал он при- ятелю в Париж. У Гогена обострилась болезнь сердца, но он этого не понимал. 8 мая утром художник дважды терял сознание. Он лежал на кровати, не зная, день сейчас или ночь. Сво- его друга туземца Тиоку он послал за пастором, испол- нявшим обязанности врача. Тот обнаружил у больного огромный нарыв в области поясницы и вскрыл его — Го- гену стало немного лучше. Потом пастор и Тиока ушли к себе, оставив больного одного. Часа через два туземец вернулся, но Гоген был уже мертв. Он скончался скоропо- стижно от сердечного приступа. Послав слугу за пасто- ром, Тиока тщетно пытался оживить друга, по местному обычаю кусая его в голову. Гогена похоронили на следующий день. На его могиле Тиока установил базальтовую глыбу, на которой выграви- ровал имя друга и год его смерти. В 1957 году эта глыба исчезла с могилы. Куда она девалась, никто не знает. О! OPEN №50 2013 42