№ 67 / Зима 2017-2018

СОДИС 123 ы прожили с Митей три года. Не такой большой срок. Но у нас была семья. Брак. Не молодежная, веселая любовь, а устой- чивая семья с обедами из трех блюд, со- вместной уборкой квартиры и воскресными походами в консерваторию. Мы с Митей два гуманитария, и оба в очках, мы нудные вдвойне. (Это я так пошутила, чтоб не заплакать — впереди развод.) Гуманитарии считаются нищебродами, но Митины ро- дители подарили нам роскошную квартиру и загородный дом. Кроме того, мои испанский и португальский прино- сили приятный и стабильный доход. Я технический пере- водчик, то есть не романы перевожу за три копейки, а жуткие сложные статьи для разных компаний и корпора- ций. К тому же я синхронист, то есть все серьезные меж- дународные конференции без меня — никак. А Митя до- цент. Да. Доцент-филолог, свихнувшийся на первой по- ловине XVIII века. То есть узкий специалист. Теперь про Джильду. Мы взяли ее в приюте. Ее при- везли две дымящиеся от забот молодые и очень хорошень- кие женщины. В глазах — слезы благодарности. Вручили паспорт с прививками и именем Муся-Василиса. Ехали они аж из Выхина, после основной работы, за свои деньги — волонтеры они в приюте для животных. Меня настолько потрясло, что красивые ухоженные молодые женщины тратят свои силы на бездомных кошек… Мы стали называть нашу клочковатую худую дикарку Джильдой. Так пышнее. А-то какая-то Муся-Василиса. Красотой наша Джильда не блистала, но ведь не в красоте дело, правда? Теперь снова о разводе. В двух словах — мы с Митей слишком похожи. Понимаете, когда два молодых чело- века шаркают тапками, уткнув носы в словари и спотыка- ясь о некрасивую кошку-сироту… Короче, мы договорились, что на время развода я по- живу за городом, а Митя — в квартире, потому что ему на лекции каждый день, а у меня график свободный. Мы когда-то любили друг друга. Я даже в подробности вдаваться не хочу. Я не пони- маю, как и почему заканчивается любовь. Уезжая за город, я взяла с собой Джильду… Джильду я так и не полюбила. Может, поэтому, из чувства вины, решила взять ее с собой. Митя отвез нас на моей старенькой БМВ, хотя с пеной у рта навязывал свой джип. Но я боюсь сильных машин, они похожи на сельскую технику и танки. Такие машины меня не слушаются. А зато моя бээмвэшка цвета металлик и в салоне пахнет моими духами «Анаис-Анаис». (Я кон- сервативна в духах… говорю же, зануда я.) Митя осмотрел дом, проверил котел отопления, в ты- сячный раз показал мне, как им пользоваться, и в страш- ной тревоге уехал. Он боялся, что я не справлюсь с таким сложным агрегатом, как частный дом. Митя добрый и за- ботливый. Я забыла добавить одну вещь — у Мити новая жен- щина. И она совершенно не похожа на меня. Она прекрас- ная стерва с нежнейшим беззащитным личиком и тягой к роскоши. Забив холодильник продуктами, привезенными из Мо- сквы, наполнив лоток Джильды свежим наполнителем, я засела за переводы. Вечером я не обнаружила кошку в доме. «Пошла осмотреться», — решила я. Свобода! Джильда пришла под утро, есть отказалась, завалилась на диван и захрапела. Да! Кошки храпят. Воняло от нее почему-то мазутом. Я не боялась котят, Джильда стерили- зована, а прогулки на природе животным только на пользу. Итак, Джильда стала уходить вечером, а возвращаться на рассвете… Я переводила статью для одного фармакологического журнала, иногда гуляла по первому снежку до поселка. Поселок городского типа. Там блочные пятиэтажки, но с огородиками под окнами. Хотя сейчас уже все эти ого- роды были засыпаны первым снегом. Я, главным образом, ходила в местный продмаг за продуктами. Продавщица, жгуче красивая азиатка с большим плоским лицом и чер- ными бровями, сведенными в одну линию, обращалась со мной, как царица с козявкой. Боялась я ее смертельно. А она, видя мой ужас, улыбалась ярко-алым ртом, показы- вая безупречно жемчужные зубы. Была она теткой лет пятидесяти, но считала себя безумной красавицей. И я тоже считала ее безумной красавицей. Однажды она так рявкнула на меня, что я от ужаса продавила пакет с гречкой, и она просыпалась на пол. На- висла такая тишина, что… что… — Ну что ты, Раиса Киргизовна, лютуешь сегодня? — раздался мужской голос за моей спиной. Я обернулась: серые веселые глаза с любопытством рассматривали меня. — Я уплачу, — пролепетала я. — Конечно, уплатишь, — хмыкнула Кыргызовна. Кыргызовна лениво отмахнулась, а сероглазый улыб- нулся. Кыргызовна вдруг через мою голову передала серогла- зому бутылку какого-то пойла. Тот подмигнул — и был таков. — Инженер, — сказала Кыргызовна, — дорогу нам кладут. Коньяк будешь брать? —У меня кошка где-то бродит, я волнуюсь, —зачем-то призналась я Кыргызовне. — Так она у рабочих в вагончике. — Зачем? Обидят! — Ты че, дура? Они на холоде вкалывают весь день, а тут вагончик, буржуйка, коньяк от Кыргызовны. Они ей сосиски отдают, она им песни поет. РАССКАЗ м