№ 68 / Весна 2018

интервью OPEN №68 2018 20 женева Я преподавал в Женеве. В университете. Но при этом не говорю ни на одном иностранном языке. На первом курсе у меня была переводчица, я читал лекцию, а она тут же переводила. А на втором — ассистентка, которая сна- чала изучала все тексты, а потом я что-то рассказывал. Студенты должны были слушать по-русски. Работая в Женеве, я умудрился не выучить французского: вокруг все говорили по-русски. Это я про университет. А в банке, в ресторане и автобусе я и так объяснюсь на любом языке. А чтоб разговоры разговаривать со швейцарцами— такой нужды не было и нет. служенье терпит суету У меня есть работа, которая дает деньги и некоторую социальную реализацию (ТВ и преподавание). И есть книжки, которые могут приносить доход, а могут не при- носить. Принесут — отлично, нет — и ладно. ТВ — это для меня просто способ заработка в гуманитарном сег- менте, в котором я хочу остаться. Если б я хотел зараба- тывать миллионы, я б давно ушел в бизнес. Это я умею, как и многое другое. Я торговал чужими активами на фондовом рынке. Квартирами тоже. Но все такое смер- тельно скучно. «Служенье муз не терпит суеты» — это Пушкин сказал Дельвигу, а после добавил: «А у меня-то не получилось». Но и я хочу удрать от суеты — и рано или поздно удеру. интеллигент Интеллигент — это российский интеллектуал, кото- рый ощущает, что у него есть высшие этические полно- мочия. Этот вопрос меня мучил в молодости, а теперь поезд ушел, и это вчерашний день. Но что-то во мне от интеллигента осталось. Конечно, я чуть-чуть прячу интел- лигентский пафос за иронией. Что было по-настоящему дурно в советской интеллигенции? Это почти масонское ощущение избранничества. Не просто этическая ответ- ственность, взятая самозваннически, никто на тебя ее не возлагал, ты сам себе ее присвоил. Ответственность — это одно, а право без конца всех учить, и ставить на место, и рассуждать, что мы бедные, мы честные — этого права никто не давал. Да и потом, всегда можно найти более бедных и более честных. Насчет себя я сказал: да и ты, думаю, тоже такой интеллигент нормальный. Только ин- теллигент 10-х годов XXI века — вот он такой. Как бывает жизнь после смерти, так бывает и интеллигент после ин- теллигенции. Литература может принести деньги, а может и не при- нести. У тебя должны быть с чем-то в жизни любовные отношения, а не прагматические. Я вот зарабатываю на ТВ, а книги пишу, не думая, дадут ли они доход. Конечно, я всю жизнь хотел молчать и думать, а приходится гово- рить и писать… Ну да, я мог бы в сельской школе препо- давать... Но эту часть жизни я прожил. То, что делают в конце, я сделал в начале. С 18 до 25 лет я вел кружок во Дворце пионеров. Туда ко мне зашел как-то Дима Быков, я учился в пединституте, а он был «пионэр». Дима принес мне толстенный роман про летний отдых на байдарках. Я прочитал, мы поговорили — и больше он ко мне не при- ходил. Он хороший, добрый парень. Майя Кучерская ко мне тогда ходила… Кто-то мечтает уехать из России, но в 1998 году я не стал подавать документы на постоянное место житель- ства и закрыл свой швейцарский контракт. Потому что там я гость, а здесь свой, хорошо тут или плохо, не важно. В гостях хорошо, если ты ненадолго… В общем, жить хо- рошо здесь, а отдыхать там. великая книга Главное, чем я сегодня занимаюсь — пишу школьные учебники. Для 10-го класса я давно уже сделал, десять из- даний вышло. А теперь для других классов пишу. Учеб- ники — единственный всеобщий институт, который оста- ется. ТВ теряет влияние, потому что, слава тебе, Господи, мы вступаем в эпоху дробного информационного мира. Я издал несколько учебников в издательстве «Дрофа». Там дважды застрелили коммерческих директоров, после чего издательство было продано один раз, потом другой. Это никак не было связано с изданием учебников, а свя- зано было с переделом бизнеса. Я же не в бизнесе, я про- сто приношу тексты. Дальше —рецензии, скандалы, скуч- нейшая работа. Тебе присылают 55 замечаний, и выясня- ется, что их писали авторы других учебников. Ты отвечаешь на все это, объясняешь, что в 80 случаях из 81 достаточно заменить одно слово, и разбирательство и выяснения затягиваются на долгие годы. Денег это на самом деле не приносит. Не думаю, что у меня тиражи больше, чем у дореволюционного издательства «Посред- ник», которое выпускало учебные пособия, составленные Львом Толстым. Таки у него были тиражи больше моих… Вот Лев Николаевич очень любил детей — и я люблю! Только у него было больше детей, и все от одной жены. У меня четверо от двух жен, но росли совместно. Я люблю детей, дети любят меня. Кем нужно быть, чтоб говорить: «Я напишу великую книгу». Для этого надо быть несчастным человеком, у ко- торого мозги набекрень. Лев Толстой и тот не писал вели- кую книгу, а писал такую, какую мог написать, вывернув себя в нее наизнанку. Он писал по 12 вариантов текста по- тому, что у него был маниакальный синдром. Тебе дан шанс, ты можешь прожить десятки жизней, что может быть привлекательней? И только потом, когда написана последняя глава, человек начинает чесать репу и думать, как бы это получше продать. А если человек планирует