№ 71 / Зима 2018-2019

обратный отсчет OPEN №71 2018–2019 60 мясом, невозможно ... И нелицемерно удостой себя на- следником, либо будь монах, ибо без сего дух мой спо- коен быть не может». Из двух вариантов, предложенных отцом царевичу, он выбрал второй. Не без совета друзей, которые уве- ряли, что «клобук не гвоздем к голове прибит», Алексей согласился на пострижение. Разумеется, покорность ца- ревича и его готовность отречься от престола являлись чистейшим обманом. Дожидаться смерти батюшки куда удобнее не в монастырской келье, а за границей, где можно заручиться поддержкой иностранных держав. Но как было выбраться за границу? Осуществлению за- мысла помог сам Петр. Находясь в это время в Копенга- гене, царь предпринял последнюю попытку приблизить к себе сына и отправил ему послание с предложением либо приехать в Копенгаген для участия в военной операции против шведов, либо определить время пострижения и назвать монастырь, в котором он собирался жить. Царе- вич выразил желание ехать к отцу. Сборы были недол- гими. В конце сентября 1716 года Алексей, заняв денег у Меншикова и членов Сената, в сопровождении Ефроси- ньи, ее брата Ивана и трех слуг отправился в путь. Узнав, что в Митаве в это время находился Александр Кикин, царевич направился туда, надеясь получить от него совет, где можно будет укрыться от грозного отца. Кикин высказался в пользу Вены, поскольку император приходился Алексею свояком. Царевичу этот совет при- шелся по душе. Последующие события развивались по законам детективного жанра. Беглец предпринял ряд предосторожностей. В почтовой карете, выехавшей из Митавы, сидел не наследник российского престола, а мо- сковский подполковник Коханский с супругой. В другой карете разместились его слуги. В пути произошло еще несколько метаморфоз. Подполковник Коханский стал регистрироваться на почтовых станциях как польский кавалер Кременецкий, а его любовница, переодевшаяся в мужской костюм, сопровождала его в качестве пажа. При этом кавалер постоянно менял внешний облик, при- клеивая то бороду, то усы. Так, переодеваясь, в начале ноября 1716 года Алексей прибыл в Вену. Приезд царевича поставил австрийское правительство в весьма затруднительное положение. С одной стороны, открытое предоставление ему убежища означало вызов Петру, который, как полагали, не остано- вится перед вооруженным конфликтом. С другой сто- роны, в Вене не считали целесообразным немедленно вы- дать царевича, так как рассчитывали превратить его в раз- менную монету в политической игре. Поэтому австрийский двор решил приютить Алексея тайно и от- правил его вместе со спутниками в горную крепость в Ти- роле — Эренберг, где он должен был жить в строжайшей изоляции. Тем временем Петр, тщетно ожидавший в тече- ние двух месяцев приезда сына в Копенгаген, терялся в догадках: стал ли сын жертвой дорожного происшествия или скрылся. Сам он склонялся ко второй версии, а по- тому отдал распоряжение организовать розыски Алексея. В конце концов удалось напасть на след беглеца, и след этот привел к крепости Эренберг. На вопрос Петра австрийскому императору, нахо- дится ли его сын в горах Тироля, Карл VI прямого ответа не дал. Он, однако, понимал, что ситуация становится ще- котливой, и распорядился тайно перевезти царевича в Не- аполь, в замок Сен-Эльмо. Уклончивый ответ Карла VI с одной стороны и его стремление получше спрятать царе- вича с другой убедили Петра, что предстояла сложная дипломатическая игра с венским двором. возвращение До этого розысками царевича руководил личный адъ- ютант Петра Александр Иванович Румянцев, гигант, ро- стом лишь чуть уступавший Петру, храбрый и преданный офицер. Он и проследил путь царевича в Неаполь. Однако в таком тонком деле Петр счел опыт капитана недостаточ- ным. Поэтому руководство операцией по возвращению сына на родину царь поручил умудренному годами дипло- мату Петру Андреевичу Толстому. Семидесятидвухлет- ний Толстой как нельзя более подходил для столь дели- катной миссии. Двенадцать лет он служил послом России в Константинополе. Кроме того, он почти два года провел в Италии, исколесил всю страну и хорошо знал язык. Цар- ская инструкция, данная Толстому, предусматривала раз- личные повороты дела. В случае, если император наотрез откажется выдать Алексея, Толстой должен был пригро- зить разрывом отношений России с Австрией. Если же венский двор признает факт нахождения царевича в его владениях, но займет выжидательную позицию, Толстому следовало добиться свидания с Алексеем, чтобы в личной беседе склонить его к возвращению. Император не решился идти на обострение отношений с Москвой. В середине августа Толстому сообщили, что царевич сам волен решить, ехать ему к отцу или оста- ваться, о чем царский посол может спросить его лично. 26 сентября 1717 года ничего не подозревавшего Алексея пригласили во дворец вице-короля Италии в Неаполе. Войдя в приемную залу, он с ужасом увидел улыбающе- гося Толстого и грозно нахмурившегося Румянцева. Ца- ревич оцепенел от ужаса. Он знал, что гвардейский капи- тан—приближенный отца, и ожидал, что вот-вот блеснет сталь клинка. Толстой зачитал ему письмо царя, в кото- ром тот требовал его возвращения, обещая полное про- щение; в противном случае он грозил сыну всяческими карами и отцовским проклятием. Алексей заявил, что от- ветить сразу не может. Через два дня состоялась новая встреча. Обдумав ситуацию, царевич наотрез отказался возвращаться, опасаясь гнева отца. Тогда Толстой пере- шел к языку угроз. Он заявил, что царь не успокоится до тех пор, пока не получит его живым или мертвым. Чтобы