№ 75 / Зима 2019-2020

интервью OPEN №75 2019–2020 20 гайдай против тарковского Кино занимает важное место в нашем сознании. Фильмы делают страну. Многое зависит от того, какие мультфильмы смотрят дети — русские или американские. Вот встретились двое: один с Сахалина, другой из Кали- нинграда — и они обмениваются цитатами из фильмов, шутками, вспоминают образы из разных лент. Кино на многое влияет. Актеры— важные для страны люди. Когда уходят большие артисты, вот Булдаков или Панин, все- таки образуются какие-то дырки. Но их образы живут, и это главное, для чего мы там все собирались и снимали кино. Самое главное для фильма — это то, какой замеча- тельный актер или прекрасная актриса должны в нем сни- маться. И я хочу именно ее и именно его. Я говорю это как продюсер. Есть такая расхожая фраза: «Раньше были актеры ого-го, титаны — а сейчас что?» Но это связано не с ак- терами, а с масштабом высказывания, которого требует то или иное время. А бывает, что время не хочет боль- шого высказывания. Это же общество потребления! Нет никаких координат, нет направления. Куда мы идем? Это не очень понятно. Что мы от России хотим? Эйзен- штейн, Пудовкин, Довженко? Они, особенно первые два, делали фильмы, которые как минимум должны были изменить мир: вот сейчас мы сделаем кино — и мир станет таким, как надо! Такой замах был! Такой был масштаб высказывания! А сейчас масштаб не требу- ется. И вот когда говорят, что это актеры нынешние во всем виноваты, что они не там играют, слабо — в этом много неправды. Вот Женя Миронов — он что угодно может сыграть, он великий, но большое кино сейчас не нужно. Как нача- лась перестройка, так и перестало быть нужным. Когда наступила свобода —я без всякой иронии это говорю. Не- понятно, как же это — свободно высказываться. Что это такое? Но актеры все равно мечтают о больших ролях. Видимо, в то время когда система начала рассыпаться, огромное количество думающих людей понимали: что-то не так. Они чувствовали: есть что-то настоящее, а у нас тут все ненастоящее, кругом лицемерное и так далее. Для огромного количества врачей, учителей, инженеров, аспи- рантов неизмеримо важнее был Тарковский, и это я не в упрек Гайдаю. Вопрос вот в чем: что в результате суще- ственнее, какое высказывание, если в длину, на годы впе- ред? Гайдай! Притом что, конечно, Тарковский остается великим кинематографистом. Но для людей, в том числе и продвинутых, Гайдай важней. главный фестиваль Возможно, через 50 лет мы увидим, что люди до сих пор смотрят некое кино, которое мы посчитали сиюми- нутным и не увидели в нем сразу художественных досто- инств. А вот этот фильм взял и пережил очень многих. Я всегда говорил, что лучший фестиваль — это время. Вот дали приз какому-то фильму, все про это говорят, такой шум поднимают! А через три дня этот приз уже никто не помнит. Фестивали — это часть индустрии, важная вещь, но недолговечная! Когда люди начинают говорить про фе- стивали, про их важность, я спрашиваю: «Какой у вас самый любимый фильм?» — «Ну, к примеру, “Крестный отец”». Я спрашиваю дальше: «А он получил “Оскар” или приз Каннского фестиваля?» Люди не знают. И я не знаю! Меня это не интересует. Я стараюсь придерживаться та- кого подхода: будет фильм жить долго или нет? Это для меня самый важный критерий... Предсказать это нельзя. Но хочется. Я стараюсь выбирать проекты, которые, по моему ощущению, а оно бывает обманчивым, будут жить долго. микророль Я был режиссером давно и уже много лет не рабо- таю непосредственно с артистами. Могу только ска- зать, что у каждого свой метод. Сильно свой. Вот Ба- лабанов любил работать с неактерами. А даже если работал с профессиональными артистами, главная его фраза в разговорах с ними была «Не играй!». Я утри- рую, упрощаю, но смысл такой. И еще есть такой тер- мин — «перетопил». То есть переиграл. Оператор Се- режа Астахов говорил иногда про актера: «Играл на три зарплаты», — то есть сильно переигрывал. Меня эта стезя — актерская — никогда не прельщала. Один раз, правда, случилось мне сыграть... Саша Рогожкин говорит: «Сыграй у меня лесника в фильме “Мисс мил- лионерша”». Там Коля Караченцов был в главной роли. И вот Саша меня уговаривал, уговаривал, а я ни в какую. Это не мое, я не хочу. Я ему твердо отказал, категорически. И вдруг в одно прекрасное утро я вхожу в свою студию... Раздается звонок, и девушка, ассистентка Рогожкина, говорит мне: «Нам пора вы- езжать на съемки. — Какие съемки? — Ну вот же в лесу вы там играете лесника. Вся группа уже ждет вас». А мобильных тогда не было... Мне деваться не- куда, потому что он мой товарищ, и я его сейчас под- ставлю. С его стороны был, конечно, риск, что я от- кажусь. Но он, видимо, понимал, что я не смогу его подвести. Съемочный период — это же святое. Это была разводка! Пришлось мне поехать в лес, и я Ро- гожкина за это ненавижу до сих пор. А сыграл я плохо. Я был на премьере, но когда дошло до моей микро- роли, я на что-то отвлекся и увидел только кусочек — там Коля Караченцов идет на меня, что-то спрашивает, я отвечаю... Я только понял, что озвучена роль не мной. Но меня увековечили тем не менее. Актерство — это страсть, и она мне не дана. Я нисколько по этому поводу не расстраиваюсь. О!