№ 78 / Осень-Зима 2021-22

OPEN №78 2021–2022 122 евысокий, тощий, жилистый, весь как бы по- дернутый ржавчиной — такой вот рыжий че- ловек. Клоки волос на лысеющем черепе и даже краешки больших оттопыренных ушей такие рыжие, что аж коричневые. Раскосые зеленые глаза. Нос перебит. Острые, крепкие, удивительно белые зубы. Шаман Коля. Его все тут знают. Ухмыляется. Обжигаю губы о край алюминиевой кружки — чай из смородинового листа. — Кузнецовы, чо ль? Светка?! — бьет себя по коленке и заходится смехом. Чай прозрачно-зеленый, очень ароматный. Глотается как огонь. — Что в ней смешного? — я внезапно злюсь. — Гы! Гы! Гы! — Светка, это моя… Он не дает мне договорить, протягивает руку над полом, на уровне табуретки. — Да! С детского сада мы дружим! Она отличная дев- чонка! — Гы! Гы! Гы! Здесь, в горах Алтая, в Нижнем Ашпанаке, у Светки дом. Я пару раз была у нее и всякий раз давала себе клятву — купить такой же большой деревенский дом здесь, в Нижнем Ашпанаке, куда сползлась вся декласси- рованная интеллигенция Алтайского края. Светка жила здесь вольготно, сумасбродно с мужем Витей, постарев- шим хиппи и рок-музыкантом. И друзья у них были лег- кие, необязательные, добрые, как летняя трава. И вот на Святки решила сделать сюрприз. Завалиться нежданно- негаданно и вывалить очередные новости про Мерлуш- кина, моего унылого жениха. На автостанции сказали: ожидается снежная буря, ехать нельзя. Но я поехала. И у меня заглох мотор посреди просе- лочной дороги, ныряющей в тайгу, хорошо наезженной самосвалами, под высокими кедрами, из-за которых почти не видно звезд. Это было так нелепо, что я даже не испугалась. Я подумала про волков и про спасателей. Чтоб позвонить, нужно было залезть на кедр. Выйдя из машины, сойдя с утрамбованной дороги, я тут же прова- лилась в снег, почти с головой. Снег такой безупречной чистоты, что можно уже было никуда не стремиться — вмерзнуть навсегда, ибо абсолют прекрасен! Но я выдра- лась из сугроба, промочив ноги и забив снегом складки легонького пуховика. Даже за шиворот набился. Зря я это сделала — упала в него, в таежный снег. Когда нам было десять лет, мы со Светкой убежали из дома. В Африку. Но вот сейчас, когда нам по тридцать лет, побеги в Африку чреваты неприятностями. Тогда нас нашли и отругали. О, пусть меня кто-нибудь найдет! — Ты дура, что ли? Тебе Гидрометцентр чо сказал? — Сказал, буря будет… — Ну! А ты чо? — А я ничо. — Гы! Гы! Гы! Про шамана Колю мне еще Светка рассказывала. Он не кумандинец. Он русский. Просто одичалый. Его тайга «завела». Про него известно, что он «афганец», и он не из наших, а пришел вроде бы из Новокузнецка. Вроде тренером работал. По боксу. Здесь много по пустым домам живет печального народу со всего света. Здесь никто никому не мешает. Здесь люди задумчивые. Один какой-нибудь скажет: давайте клуб откроем, будем встречаться, обсуждать, а то только у памятника погиб- шим солдатам и видимся. Все вспыхнут, а потом расхо- дятся по своим огородам. Тайга кормит всех. Все при- носит, дает. Рыбалка. Здесь благодать простому чело- веку с медленным сердцем. Человеку без устремлений. Живущему одним простым дыханием своим. Тихими просьбами у природы. Нет, ну цивилизованные люди тут дачниками летом, наездами. А местные, те, чье прошлое стерто, они и есть главное население бывшего Нижнего Ашпанака. Бывшего, потому что поселка этого как бы уже и нет. Официально он умер в семидесятые годы. А в пустые дома вошли ничейные люди и стали жить. Это мне все Светка рассказывала. Она художница! Преподает рисование в средней школе. И у нее по стенам дома висят портреты этих людей. А муж у нее музыкант. Витя. У них в городе квартира. Но они все дольше и дольше зависают здесь. Так вот, Коля-шаман, он совсем отдельный чело- век, даже среди местных. Никто не знает, где он живет. И выходит к людям он все реже и реже. Он умеет лечить и предсказывать. Я огляделась. Похоже на лесную сторожку. Бревенчатые стены. С потолка свисают пучки трав. Маленькие окошки. Лавки. Грубый большой стол. Какой-то кривой шкапик в углу, сквозь стекла таинственно мерцают банки не пойми с чем. Очень белая громадная печка. Такая белая, как тот су- гроб, в котором я тонула. Свет только от печки — за- слонка откинута — и от керосинки на столе. И волны жара из темных углов избы. «А иконки тут нет… ни одной», — пугаюсь я и паникую: РАССКАЗ н ульгень Нина САДУР