№ 47 / Зима 2012-2013

Салман Рушди. Джозеф Антон. Пер. с англ. — М.: Corpus Ему вынесли смертный приговор. Не за убийство. Не за предательство. Даже не за ограбление в особо крупном размере. За слова. Нашлись властные авторитетные люди, решившие, что за роман можно ли- шить жизни. Классический сюжет, так любимый голливудскими сценаристами. Он дает возможность закрутить лихую интригу с погонями, слежкой, риском, когда герой постоянно на волосок от гибели, а зрители — в напряжении. В своей новой книге, которая стала самой громкой мировой премьерой 2012 года, Салман Рушди рассказывает, как примерил эту судьбу на себя. Все началось в 1989 году, в День святого Валентина, когда в своем лондонском доме в Ислингтоне писатель ответил на телефонный зво- нок. Репортерша ВВС, думая, что он уже в курсе, спросила: «Каково это — узнать, что аятолла Хомейни только что приговорил вас к смерти?» Он ответил, еще не совсем осознавая фатальность происходя- щего: «Приятного мало». Через двое суток Рушди включили в правительственную программу по за- щите свидетелей, и он перешел на нелегальное положение. Публику, естественно, больше интересо- вала частная жизнь смутьяна. Он будто из воздуха материализовывался то на литературном обеде, то на концерте группы U2, то на стадионе Уэмбли. Таблоиды обсуждали все — где он ночевал, обедал, ра- ботал, с кем общался, как разводился и женился в четвертый раз, проводил свободное время. Рушди становился мифом у всех на глазах. Теперь он хочет справедливости. Собственно, ради этого и напи- саны мемуары — почти 900 страниц событий, размышлений, взгляд изнутри и чуть со стороны. Как скрывался. Как более десятилетия жил под круглосуточной охраной. Как умирала бывшая жена, как распадался новый брак. Как пытался быть понятым и доказать свое право на свободомыслие. Он беспо- щаден не только к другим, в том числе и самым близким людям, но и к себе. Своими главными ошиб- ками он считает страх, желание отомстить и стремление понравиться. Название есть смысл расшифро- вать. Это псевдоним, который Рушди взял по настоянию полиции. Он составлен из двух знаковых имен. Джозеф — от Конрада. Антон — от Чехова. Накануне выхода книги вознаграждение за расправу с писа- телем было увеличено до 3,3 миллиона долларов. Триллер не окончен. Алексей Насретдинов. Физика и анатомия музыки. — М.: Бослен Почему на пианино выбрали семь белых клавиш, а остальные покрасили в черный цвет? С какой целью ребенок запоминает мелодию и как он это делает? Как и чем другие представители фауны восприни- мают звуковую картину мира? Всеми этими вопросами, которые обычным ученикам в голову не прихо- дят, автор книги изводил своих школьных учителей. Не получив вразумительных ответов, он решил выу- читься на физика и разобраться самостоятельно. Эта книга — результат научно-музыкальных изысканий. Алексей Насретдинов рассказывает о законах и причудах звучащего мира и его тонких, не всегда очевид- ных взаимосвязях с человеческим мозгом. Ироничный подзаголовок настраивает на верный тон: «Изда- ние специальное, предназначенное для “умников и зануд”, с дополнительным материалом для “рассла- бленных и гуманитариев”». Есть темы сложные, для сильно продвинутых: биоакустика, цветной слух, слу- ховая маскировка и демаскировка, «эффект вечеринки», «эффект Моцарта», восприятие звуков с точки зрения нейрофизиологии, музыка мозга, воздействие звука на кровь… Другие темы заинтересуют обыч- ных меломанов. Про аккорды, ласкающие ухо, и неблагозвучные звукосочетания. Про то, чем на самом деле рискуют любители тяжелого рока. Про слух абсолютный, внутренний, относительный, тембральный, интонационный. Про способность к импровизации и чувство ритма. И даже про то, что пауки слышат но- гами, а карпы и сомы способны воспринимать человеческую речь, особенно если рыбак говорит по- немецки или по-фински. А слону большие уши нужны вовсе не для того, чтобы лучше слышать. В гостях у Льва Толстого. — М.: Слово/Slovo Неправ был Толстой, когда написал, что «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая не- счастливая семья несчастлива по-своему». Счастливы и несчастливы все по-разному. В первую очередь это касается собственной семейной жизни писателя. Восьмидесятилетний Лев Николаевич тайком покинул родной дом сто лет назад, а споры, что, как, почему и кто виноват — с тех пор все яростней. Одни горой за Толстого, «страдавшего от неусыпного контроля жены-истерички», дру- гие — за Софью Андреевну, которой тоже ой как досталось. Ее великий супруг был тяжелым, слож- ным человеком. Эта книга выше споров. Она посвящена светлой, счастливой стороне отношений двух незаурядных людей — домашнему укладу, изначально построенному на любви и стремлении к гармонии. Составители, опираясь на письма, воспоминания, дневники, фотографии, попытались оживить атмосферу большого и гостеприимного яснополянского дома. Привычки хозяина, заботы хозяйки, интересы детей, музыкальные вечера, беседы за обеденным столом, дни рождения, праздники… И — какой русский не любит вкусно поесть? — кулинарные традиции Толстых. Софья Андреевна, натура страстная, отдавалась этому процессу самозабвенно. Она составляла оригиналь- ные меню завтраков, обедов и ужинов на каждый день, собирала и записывала самые удачные, фирменные рецепты. Степан Андреевич Берс даже специально издал их в одном экземпляре и це- ремонно преподнес. Именно в рецептах главная изюминка книги: яблочный холодный пудинг, рыба под бешамелью в раковинах, спаржа с белым сладким молочным соусом, вафли на вине, скороспе- лые блины, торт шоколадный из черных сухарей и много-много всевозможных каш. Подготовила Клариса ПУЛЬСОН КНИГИ OPEN №47 2012–2013 10