№ 49 / Лето 2013

рассказ СОДИС 125 даже физик! Она по-прежнему обращалась с Костиком дружески-высокомерно. По-прежнему могла забежать к нему по-соседски (на самом деле списать алгебру); она словно не замечала, как потускнел Костик и как расцвела она сама. Оба они поступили в институт. Костя в МГУ, а Лю- бочка в ГИТИС. И обоим им не понадобилось образова- ние. Косте — из-за нищей зарплаты, а Любочке… как она рыдала и бурно доказывала ему, что театроведение на- сквозь прогнило, что она не может существовать в атмос- фере лжи и фальши, и косности… и та же кривая усмешка скользила по ее лицу. Как трещина по красоте. Костик терял Любочку из виду на целые годы. Он как будто забывал о ее существовании, и пуля, не вынутая из таинственных глубин тела, жила сама по себе. Один раз Костик чуть не женился. Он не на шутку влю- бился в девушку Настю, старше его на пять лет, уютную и очень заботливую. Все уже шло — летело к свадьбе. Они уже встречались больше года. Квартира его похорошела как кошка, обретшая хозяев… Настя готовила на кухне оладушки, в ванной глухо ворчала стиральная машина, в перегретой от солнца комнате было душно, и Костик от- крыл балконную дверь… — Я спрашиваю, что есть любовь? Ни облака, ни это солнце мне не отвечают… — Что это за идиотство? — фыркнула Настя, вошед- шая с блюдом оладушек. — Это соседка. Стихи, она сочиняет стихи. Называ- ются «хайку», — каким-то виляющим голосом торопливо объяснил Костик. Настя бросила на него внимательный взгляд и нахму- рилась. И Костя представил, что всегда-всегда, всю-всюжизнь будет жить с чуткой, внимательной Настей. До самой смерти. Под постоянным прицелом серых спокойных глаз. Вот тогда-то он заметил, как изменилась Любочка. «Наверное, я тоже теперь такой», — испугался Костик. Но не мог объяснить себе, какой «такой»? Суетливые же- манные движения и слезливый смех-колокольчик. Словно не было жестокого и прекрасного юного лица в обрамле- нии весны, не было легких ног и тоненькой шейки, и сла- бых кудрей… «Она ведь совсем одна, — объяснял себе свое смятение Костя. — Родители умерли, замуж ее не взяли, работы полноценной нет…» …И сейчас, стоя на балконе, Костик смотрел на некра- сивые, спутанные цветы, мертвенно шелестевшие на горя- чем ветру лета. —Привет, Костик! —Любочка вышла на балкон и, за- драв голову, смотрела на него. — Привет, у тебя цветы засохли. — Ерунда, а не цветы. Надо землю поменять. Они давно изрослись. — Как вообще жизнь-то? — спросил Костя, боясь, что Любочка исчезнет. Сделает шаг назад — и исчезнет. Как тогда. В том невозвратном мае. Но Любочка и не думала уходить. Она все смотрела вверх, на Костю, как-то так вы- гнувшись, что у него заныла шея… «Ведь неудобно так стоять», — мелькнуло в мозгу. — Слушай, спустись на минутку! — позвала Любочка, и он тут же откликнулся, даже не спросив зачем. — Что это? — засмеялась Любочка, разглядывая ста- кан в руке Костика. — Вода, — сказал Костик, — я пил. Так нелепо это прозвучало, что они оба рассмеялись. — Давай лучше чай пить! — предложила Любочка, и Костя покорно кивнул. Любочка суетливо доставала из холодильника засо- хший сыр, какие-то пирожки, варенье. Она щебетала и жеманно смеялась. Любочка рассказывала про кружок интеллектуалов, пишущих хайку. Про то, что, наконец, обрела единомышленников. Она бочком присаживалась на табурет у края стола, и полы халатика невинно разъ- езжались, обнажая все еще красивые ноги. Любочка встряхивала волосами, а на шее у нее поблескивала сере- бряная цепочка. Как струйка воды на юной шее одинокой девушки Кристины. Костик понимал, что Любочка его соблазняет. От от- чаяния. От одиночества. Он понимал, что тот школьный май никогда не вернется. Что за окном спелое лето с вы- сохшими цветами. А он в ловушке. Потому что, пока Лю- бочка неуклюже и вульгарно соблазняла его, с завыва- нием читала стихи свои ужасные, поглядывала на него блестящими бойкими глупыми глазами, поила его жидким чаем… пуля в таинственных глубинах его тела молчала! Молчала, словно ее никогда не было. И это было главное. Потому что он безумно устал. Безумно устал от непонятной застарелой боли. И если Любочка стала такая страшненькая, что ж, это его вина… только его. Нельзя было отпускать ее бегать одну в таком опасном мае! Надо было держать ее, невзирая на все ее выкрутасы и завывания. Может, и ГИТИСа не было бы никакого. А было бы у них уже трое детей… — Почитай еще свои… хайку, — попросил Костик кротко. Лицо Любочки вспыхнуло от удовольствия, и она стала почти красивой. Через месяц они поженились. А через год у них родился первый ребенок. О! Иллюстрация Елены СТАНИКОВОЙ