№ 52 / Весна 2014

СОДИС 123 — Нет, — сказала я. — Но мне нравится. — Ты должна там жить немного. Там дом моих пред- ков. Там пройдет все. Там всегда все проходит. — Там шикарно! — подхватила Машка. — Дом XVIII века. Трехэтажный. Ты отдохнешь там душой. Ты там бу- дешь совершенно одна! Ты не будешь знать, на каком ты свете! —Там очень красивый вид на кладбище, —подтвердил добрый Петя. — Там хорошо вешаться, — поняла я. — Я согласна. *** Дом и правда оказался большой. Старинный, тихий и совершенно пустынный. Я выбрала себе спальню на тре- тьем этаже окном на старинное кладбище с часовней. Дальше сквозили ярко-черные поля, обрамленные кустар- ником в зеленой дымке, за ними блестела полоска воды. Петля Эльбы. Это было самое начало весны, и земля, и небо — все было оголенным, нищим и пустым. Я запла- кала. Мне не нравилось, что я приперлась в чужую де- ревню, в чужой пустой дом, я не понимала, что мне делать здесь? Но друзья утешили меня — ты сможешь вернуться в любой момент. Автобус до Глюкштадта ходит каждый день, а там поезд до Гамбурга. Конечно, я решила завтра же уехать обратно. Вообще уехать. Домой. В Россию. Ничто меня здесь не держало. В пустом и холодном мире. Два пустых года я потратила на дикий роман с чужим мужем. И осталась ни с чем. И пока садилось солнце, я плакала и плакала. Ибо закат для разбитого сердца невыносим. А когда солнце село и серые тени легли в углах комнаты, а старинные надгробия протестантского кладбища стали словно бы смотреть на меня все сразу, я просто даже заскулила от боли. Тупой боли проигравшего человека. Потом я ре- шила включить свет. Потому что стало совсем темно. Но свет не включился. Что-то там не работало в этом доме. Я знала, что бояться не нужно. Здесь тихо и прилично. И двери здесь не запирают. Я это знала. Но было так тихо. И темно. Как будто все кончилось. Кончился мир. Огром- ный, богатый и веселый мир исчез. Или меня вдруг за- хлестнуло таинственной петлей и вынесло сюда… в иде- альное одиночество. И все было неподвижно в этом пу- стынном мире. Очертания предметов и воздух. Кроме сердца. Я его слышала, свое сердце в застывшем мире. Какая-то пойманность. Начало паники. Но вот я ощу- тила движение. Мягкое, вкрадчивое движение. Я оберну- лась к окну, там в мутном мраке метались струи снега. Но это движение только усилило панику. И тут я услы- шала звук. Не влажные шлепанья снежных комьев о стекло. Звук шел из глубины дома. Кто-то там был! Я стала искать телефон и опрокинула стул. Мне казалось, что грохот взорвал дом. Звук внизу затих. Тогда я осто- рожно вышла на лестницу и стала спускаться вниз. Нет, я не собиралась тревожно вопрошать, как в фильмах ужасов: «Есть здесь кто-нибудь?» Я собиралась выско- чить на улицу и бежать до первых встречных, чтоб при- вести их сюда. Я спустилась уже до второго этажа, сту- пеньки скрипели и пели, мне было ясно, что я себя вы- дала… Я побежала бы, но в незнакомом доме, в полной темноте, боялась скатиться с крутой лестницы и сломать себе шею. Наконец я добралась до первого этажа и уже метну- лась к входной двери, но тут вспыхнул свет. Такой резкий, что от неожиданности я зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела его. Он был одет в шкуру какого-то живот- ного. Космы его торчали во все стороны. А в руках у него были какие-то средневековые пыточные клещи. Которыми он щелкал, глядя на меня выпученными глазами. Это был он, великий Пунке. *** —Я подумал, что тыфея! —говорил герр Пунке, чинно поднося чашку к губам. На вид ему было лет двести-триста. Как я могла за- быть, Петер ведь говорил, что деревенский дед присма- тривает за домом. Ну да, это он и был! Герр Пунке. — Подари мне, пожалуйста, такой… — Имбирь, — подсказала я. —Имбирь, —повторил Пунке и отхлебнул чаю. —Это очень-очень вкусно! — Конечно, с радостью, — сказала я. — Я привезла с собой. Я протянула пакетик, дед торопливо спрятал его в кар- ман своего мехового жилета. Так торопливо, словно я могла передумать и отнять… —А ты откуда приехала? — спросил Пунке, стесняясь уж совсем разглядывать меня. — Из Москвы. — А где это? — спросил Пунке. У Пунке было некрасивое широкое крестьянское лицо с бледными стариковскими глазами. Он старался не пя- литься на меня, но ему было ужасно интересно, ужасно интересно! — Чем ты увлекаешься? — спросил Пунке. И я не знала, что ответить… — Я увлекаюсь машинами, — сообщил мне Пунке. — Я ничего в них не понимаю, — призналась я. — Я тебя научу, — успокоил меня дед. — У меня уже триста календариков с машинами. — Я завтра уеду, — сказала я. — Завтра принесу календарики. А что ты любишь есть? — Спокойной ночи, герр Пунке, — сказала я. — Спа- сибо за свет. Я смотрела, как в метели дед, мотаясь от старости и ветра, брел к своей машине, как шикарно шлепнулся на