№ 63 / Зима 2016-2017

интервью OPEN №63 2016–2017 20 — Некоторые с меня требуют на полном серьезе фор- мулу успеха. Люди думают, что есть некая формула, по которой из букв составляют слова, складывают их—и вы- ходит хорошая книжка. Формулы нет никакой! Если бы она была, то все издатели печатали б только бестселлеры. Почему одни пробиваются, а другие нет? Есть такой миф, что будто бы существует писательская мафия, и признан- ные авторы не хотят, чтоб появились новые молодые та- лантливые конкуренты, и потому их давят. Этот миф совершенно смешной, я когда его слышу, то всякий раз улыбаюсь. Ведь единственная, к моему глубо- кому сожалению, отрасль бизнеса, которая в России до- стигла «правильных» нормальных капиталистических высот, это как идеальный капитализм — книгоиздание. Все издатели — сволочи, они хотят купить рукопись за пять копеек и перепродать за миллион рублей. Это нор- мальные правила игры. На то и щука в реке, чтоб карась не дремал. Я вообще считаю, что литература ничего никому не должна. Это просто способ одного человека рассказать многим другим — тысяче, миллиону, ста миллионам — про наш мир то, что ему кажется важным и интересным. Естественно, я делаю то же самое, я рассказываю то, что хочется рассказать мне. Потому что самая большая ошибка писателя, если говорить о секретах — это пы- таться угадать, чего хочет публика. И пытаться написать то, что ей нужно. «Значит, если в моде гламур — напишу-ка я про дамочку с Рублевки. Что там еще в моде, криминал? Значит, дамочка с Рублевки попадает в раз- борки. А православие в моде? Вводим второго персонажа, это ее духовник, а он — в моде же и патриотизм — быв- ший офицер спецназа, воевавший в Афгане, Чечне и Со- мали, и вот он ее спас. Что еще в моде, семейственность? Дамочка и священник поженились, создали здоровую ячейку общества». Просто идиотизм! Пытаться написать так, чтоб стать популярным — самая большая ошибка. Сюжет, кстати, не важен, вот в чем дело. Неважно, о чем ты пишешь! Ты можешь написать о том, как трактор бороздит просторы Нечерноземья, или про то, как боевой космический корабль «Меч России» бьется в глубинах космоса с жукоглазыми уродами, которые там хотят всех нас съесть. Это все неважно! В свое время я любил проводить такой тест. Сидишь, бывало, с людьми и говоришь им: «Вот есть стандартное заблуждение в среде интеллигенции, что Анна Каренина бросилась под поезд». — «Как?» — «Вы что, не читали “Каренину”? Она хотела прыгнуть под паровоз, но маши- нист ее остановил!» Тут главное — говорить убедительно, и смотреть человеку в глаза, и делать вид, что сам ты читал «Анну Каренину». И я рассказываю про то, что она все поняла, вернулась к Вронскому и все у них стало пре- красно. Так ломалось процентов семьдесят людей, они говорили: «Не, ну понятно, что не бросилась, мы сами знаем, но это просто такая фигура речи…» Сейчас все так устроено, что человек с улицы может пробиться. Хрестоматийный пример — Роулинг, которая ходила по издательствам со своей книжкой и пристроила ее только с седьмой попытки. За символическую оплату в тыщу фунтов. Как женщина она не в моем вкусе, а как писатель — в моем. Я читаю ее с удовольствием. У меня стоят ее книжки. Это хороший автор, она сильная писа- тельница. У нее есть непонятная магия текста! Книг про то, как маленький сиротка оказывается могучим наслед- ником древнего рода или волшебником, — таких книг полно, и книг про учебные заведения, где учат на вол- шебников, тоже много. Роулинг тут абсолютно не перво- открыватель. Но тем не менее она ухитрилась как-то по- особенному это сложить, сделать вещь оригинальную и необычную, которая стала культовой. Я очень уважаю Роулинг, но часто про нее не думаю. По-моему, она самый богатый писатель мира. Я за нее очень рад. Она ухитрилась создать такой образ, такой мир, что в итоге у нее теперь и слава, и деньги. Литература — это не тот случай, где меряются длиной прыжка. Но могу сказать, что славы Толстого или Достоевского Роулинг все равно не добьется, и Шекспиром она тоже не станет, это факт. Но это не означает, что Достоевский и Шекспир выше, чем Роулинг, просто это очень разные вещи. Штучная работа. В принципе фантаст может получить Нобелевскую премию. Если он при этом будет негром, голубым и одно- ногим, шанс у него будет. Хотя Сэмуэлю Дилэни это не помогло; это изумительный фантаст, как раз негр и голу- бой. Он писал в 1960-е годы. Да и вообще что такое Нобе- левская премия по литературе? Это явление сильно конъ- юнктурное и политическое. Нормальный писатель-фантаст не верит в вампиров и пришельцев. Фантасты не идиоты, которые сидят и ждут прилета летающей тарелочки. Это просто прием, позволя- ющий более интересно и более ярко говорить о той жизни, которой мы живем, вот и все. Не более того. Думаю, нео- бязательно пить кровь, чтоб писать про вампиров. С кро- вью связано много символов. Питье крови — это символ власти, сексуального насилия. Вампиризм как психиче- ское заболевание обычно сопрягается с какой-то сексу- альной патологией. Но я этого не имел в виду. Я дал чи- стую, прозрачную трактовку: вампиры — это хищники. Я был при родах, когда моя жена рожала. Роды — это тяжело, это трудно, это очень интимный процесс и, на- верно, не каждому мужику надо это видеть. Но я-то врач. Я и так все видел. Для меня это все проще. Я родился в Казахстане, но казахский не выучил и сей- час жалею. Это просто не было нужно. Все говорили по- русски. Уехал я не из-за гонений, их не было — спасибо Назарбаеву. Но я себя всегда считал гражданином СССР. Во мне половина татарской крови, четверть русской и чет- верть украинской. Когда это произошло, когда страна распалась, я решил, что не хочу жить в суверенном Казах-