№ 64 / Весна 2017

рассказ СОДИС 125 стая и свежая, только что после ремонта. На красивом дубового паркета полу я увидела байковое одеяло, сло- женное пополам. Одеяло все было усеяно белой шерстью. Я посмотрела на соседнюю дверь. Но постеснялась попро- сить показать мне волка. В общем, нам поговорить не уда- лось. Мы только кивали и пили. — Где ты так напилась? — поразился Павлик. Я кивнула Павлику и пошла спать. И ночью снова была опасная погоня. И много незнако- мых людей ругали меня и кричали мне в лицо что-то страшное. Пока я не проснулась и не поволоклась к бал- конной двери остудить больное пробуждение свое. И я увидела его снова! Но теперь волк стоял со своим хозяином, со стариком моим, с Иваном Алексеевичем. Они прогуливались по двору, и волк нюхал набухшую весной землю, поднимал морду и подолгу смотрел в глаза хозяину. А тот что-то говорил ему, и волк от радости тыкался мордой ему в бок. А потом случилось совсем невероятное. Темный ночной воздух вдруг побледнел, как бы тая, стал зеле- неть, золотеть, и на небе вспыхнуло и заиграло волшеб- ное марево. Я никогда такого не видела… я даже не со- образила, что это. Северное сияние охватило все москов- ское небо, а старик и волк смотрели на него. Потом оба повернулись ко мне, будто знали, что я там. А я и была там! Старик помахал мне, и мне показалось, что он сме- ется. Я отпрыгнула от окна, будто бы подглядывала и меня застукали. Утром я решила, что все это приснилось мне с похме- лья… Но Павлик включил телевизор послушать погоду, и диктор нам сообщил, что над Москвой было северное сияние. Павлик почему-то посмотрел на потолок, а я вся сжалась, не смея шевельнуться. А когда Павлик уехал на работу и я осталась одна, я все ждала, что старик начнет ходить и это будет как бы знак, что мы можем с ним снова пить вино и кивать. И, возможно, он покажет мне своего волка. И когда старик начал ходить и я слушала его шаги, как бы задумчивые, я знала, что не могу пойти к нему, потому что я не нужна там, в той жизни. Там все уже случилось, там все есть и происходит без меня, мне не найдется там ни минуты больше того, что мне уже дали. Тогда мне стало совсем страшно, что я одна, я до- стала альбом и стала рассматривать наши с Павликом фотографии, искать, с какого момента мы стали чужими. Ничего найти не могла. Страшно устала. Ничего я не по- нимала. И так прошло недели две. Я больше не просыпалась ночами. Не подходила к окну. Не ждала шагов наверху. Ничего не ждала. Потому что ничто в мире меня больше не касалось. *** И однажды вечером Павлик орал на меня от раздраже- ния и тоски. Он тоже видел, что все рушится, и не пони- мал, почему, и не знал, как все спасти. Тут к нам припер- лась Люська с петицией. Ей было нужно собрать подписи против дворника Шамшида. Чтоб вместо него взяли двор- ника Наргиза. Мы немедленно подписали, но Люська за- стряла в дверях. Сморщив рот в улыбочке, она сказала: — Ваш сосед съехал. — Как съехал? — Короче так… Люська вновь вдвинулась в квартиру и из нее поли- лось. Этот старик — бывший полярник. У него очень тяже- лый характер. В Арктике он подцепил странную болезнь, «мереченье» называется. Это когда человек не в себе. Род- ные измучились с ним и купили ему эту квартиру. Ему и его старой хмурой собаке. Старик переехал сюда, а со- бака возьми да помри прямо в первый день. И старик не выдержал одиночества и съехал. Куда — никто не знает. — Ты же говорила, волк? — Старик, как волк. Характер такой. А собаку ты его не видела? Она в первый же день подохла. Павлик выставил Люсю и захлопнул дверь. — Не было никакой собаки. Никто не подыхал. Они все время там гуляли. Понимаешь? — Понимаю, — говорил Павлик, — успокойся, Лен. Не слушай ты эту дуру. — Я к нему пойду. — Ты не можешь. Мы не знакомы. — Мы знакомы. Очень даже. Очень! Ты же сам слы- шал… волк выл… помнишь? И северное сияние… пом- нишь? Куда он съехал? — Я сам схожу. Лена. Сам. И Павлик ушел. Он вернулся через пару минут, очень странно глядя на меня. Он протянул мне что-то продолговатое, не спуская с меня глаз. — В квартире никто не отзывается. А это в нашем ящике было. Это было то самое фото. Группа полярников. Среди них высокий красавец с заиндевевшими ресницами. Рядом с ним белый полярный волк. — Посмотри на обороте, — сказал Павлик сдавлен- ным голосом. Я перевернула снимок. Прочитала надпись: «Дорогая Лена! Мы с ним уже далеко, в Антарктиде. Он не совсем волк, помесь лайки-самоеда и полярного волка. Он много раз спасал меня от смерти. Спас и в этот раз. Зовут его Туман. Вы ему очень понравились. Он сказал, что все у вас будет хорошо. Прощайте, дорогая. Ваш Иван Алексее- вич». И пока я рыдала, безудержно рыдала (я даже не знала, сколько в человеке умещается слез), Павлик все гладил меня по лицу и бормотал: — Ну он же тебе сказал, что все будет хорошо! А ведь он же знает! Он волк! О!