№ 84 / Весна-Лето 2025

рассказ OPEN №84 2025 122 ный с привкусом металла и массмаркета. Становлюсь снобом, хотя... Кто чувствует разницу — тот чувствует, поэтому всякими извилистыми путями приходит к нам в бокс-кофейню и медитирует, пока я колдую с очередной брики. Брики — это греческая турка, или джезва, внешне почти не отличается, только выше и уже, потому что для совсем традиционного эллиникос кафэс зерна размалы- вали в пыль и ставили брики в горячий пепел. Греки до сих пор говорят не «сварю кофе», а « θα ψήνω έναν καφέ » — «испеку кофе». Я истопник в некотором смысле. Нра- вится мне это фактурное слово: ис-топ-ник. Два эспрессо, раф — один медовый и один с перцем — народ подтягивается. После сразу «почти приличного» из сумрака возни- кает Гудвин, наше почти все. Он признает только με ολίγη ζάχαρη — чуть сладкий. Держу для него особый легкий купаж — давление, сердце. Гудвина надо беречь, но аккуратно. Чтобы не замечал. Ставлю перед ним ча- шечку: — Кафэс для шефа. Гудвин поднимает ее как рюмку и уходит к дальнему окну. Там круглый столик, одно кресло под его невеликий рост. Собеседники сами подтаскивают стулья. Я тут истопник из-за него, Гудвина, Волшебника на- шего «Ящика». Лунго. Капучино. Латте на миндальном молоке для господина декоратора. И снова раф, на этот раз банано- вый, по-моему, это уже изврат, разбаловал я их разно­ образием. Завлитературной частью Танечка опять в сомне- ниях, и не только по поводу кофе. Она постоянно влюбляется в молодых драматургов, а они так вет­ рены, так непостоянны, почти как поэты. Горячий шо- колад? Нет, не сегодня, горячим шоколадом воскре- шают счастливые моменты, сегодня не то настроение, моментов давно не было. Сочиняю ей особенный ан- тидепрессант: «Коста-Рика Трес-Эрманас» — «шел- ковая текстура, оттенки лесной земляники, красного апельсина и барбариса, отчетливые ассоциации с сухим розовым вином, на послевкусии — садовая вишня, крыжовник и брусничный морс». Понты, ко- нечно, но красиво же! Танечка завороженно слушает, замирает в предвкушении. Сорт и правда оригиналь- ный, для разочарованных тургеневских барышень. Убеждаю Танечку, что для достижения полной гармо- нии необходима плюшка с корицей или бокс-бисквит размера, пожалуй, ХL. Заезжает Толик, маг обжарки, чемпион Европы по обжарке, на минуточку. Решил самолично привезти свежую партию и пообщаться. Пробуем новую, как он уверяет, брутальную смесь «Черный квадрат» — грец- кий орех, жженый сахар, кориандр. Крепкий, резкий, для меня плосковат. Толик соглашается и просит две контрамарки на ближайшую пятницу. — Ристретто, ристретто требуют наши сердца, — напевает Стас, наш художник по свету. И чизкейка, оказывается, требуют, «Сан- Себастьяна»! Не привезли? Тогда карамельного! Я од- нажды рассказал ему про копи лувак — самый дорогой кофе в мире, производить который помогают циветты, не станем повторять, как именно, все уже знают. С тех пор у впечатлительного Стаса появилась вторая idefix — попробовать копи лувак. Про первую он гово- рить не хочет, слишком личное. К полудню приходят наш гениальный режиссер Женя и пиарщица Наташа, обсуждают на ходу неочевидную очевидную взаимозаменяемость Моцарта и Сальери. Пре- мьера «Маленьких трагедий» через шесть недель, репети- ционный период в «Ящике» короткий, это принципи- ально, так было всегда. Новая концепция — амбивалент- ность добра и зла, Моцарта и Сальери будут попеременно играть два актера. Жене требуется разнообразие. Пусть сегодня вдохновляется отличным «Бразилия Ипанема Дульче». Наташа кофе не пьет, для нее прекрасная Necta Kometa, поурчав, заполняет высокий стакан какао с плот- ной пенкой. — Может, у Моцарта ну или у Сальери раздвоение личности? — вслух размышляю я. Женя смотрит на меня странно, Наташа хмурится. Они молча уходят к своему столику в нише под зимним Брейгелем. Три рафа и два эспрессо для артистов, они все-таки предсказуемы, хорошо хоть, что я все-таки смог зара­ зить их легким презрением к бессмысленному амери- кано, у нас это слово почти ругательное, не комильфо. Американо у нас заказывают только вечером в антрак- тах, публике можно. Как всегда, в сопровождении очередного поклонника появляется наша леди Макбет, Кармен, Бесприданница и донна Анна. Все дико ей завидуют: у Кармен сумасшед- ший метаболизм, пока страдальцы пыхтят на тренаже- рах, давятся сельдереем, пьют таблетки и лишают себя гастрономических радостей, она жарит картошку на сале, заказывает клубный сэндвич с беконом, закусы- вает двумя бисквитами формата ХХL с шоколадной гла- зурью — и хоть бы хны. Сейчас будет делать мне больно. Леди желает γλυκός , самый сладкий из возможных, я знаю, что она задумала. Начинается аттракцион неслы- ханной дерзости: она потребует чашку побольше, самые жирные сливки и под мысленное улюлюканье публики с садистской небрежностью сольет их, размешает, взбол- тает и поглотит, победно поглядывая на меня. — Повторить! Поклонник в восхищении, я изображаю печаль, если уж ей так хочется: