№ 84 / Весна-Лето 2025

интервью СОДИС 21 совывал ему какие-то негодные вещи. Был этот прапор­ щик родом откуда-то из наших бывших республик и смот­ рел на Петра всегда очень недобро. В конце концов брат напрямую спросил его о причинах такой неприязни. На что каптенармус хмуро ответил: «Да потому что твой дэдушка меня еще в школе задолбал!» Причем последний глагол был намного резче. Вот вам и эхо «Войны и мира»! — Хочу еще спросить вас про графский титул. Он ведь сохраняется во всех поколениях? — Да. Сохраняется по мужской линии. Титул этот Толстые носят с петровских времен. Первый граф в нашем роду, Петр Андреевич Толстой, прожил весьма драматич­ ную жизнь. Впрочем, иной и не могла быть жизнь при­ дворного в те крутые времена. Царь Петр считал Толстого своим ближайшим сподвижником, поручал ему сложные и опасные дипломатические миссии. Но вместе с тем не раз говорил: «Не будь твоя голова столь умна, давно бы тебе не сносить ее». Уже в царствование Екатерины Тол­ стой оказался в опале, был даже приговорен к смерти, но казнь заменили ссылкой в Соловецкий монастырь, где Петр Андреевич умер от невыносимых условий содержа­ ния. Толстых тогда лишили графского титула, но спустя тридцать лет титул вернули, и род, выражаясь современ­ ным языком, реабилитировали… Ну а если говорить о ти­ туле сегодня… После всего, что было с Россией и ее ари­ стократией за последние сто лет, именоваться графом здесь и сейчас, мягко говоря, странно. Можно еще понять приверженность к родовым титулам тех потомков аристо­ кратов, которые после революции оказались за границей и продолжали свои роды в эмиграции. Но лично для меня ни гордость за фамилию, ни необходимость стараться по­ ступать по совести не связаны с титулами и дворянством. — Насколько я знаю, род Толстых существовал за- долго до петровских времен. — Верно. По сохранившимся документам наш род прослеживается от XIV века. Точнее, от некоего Индриса, как записано в летописи, «выходца из немец». Впрочем, немцами тогда называли чуть ли не всех иноземцев. Ин­ дрис, будучи воеводой, поступил со своим отрядом и двумя сыновьями на службу к черниговскому князю Ди­ митрию. Вероятно, принял православие. Около века спу­ стя правнук Индриса Андрей, служивший в дружине ве­ ликого князя Василия Темного, получил прозвище Тол­ стый — скорее всего за то, что действительно был грузным, могучим человеком. Со временем это прозвище превратилось в нашу фамилию. — Я читал, что среди Толстых был выдающийся пу- тешественник, за которым даже закрепилось прозвище Толстой-Американец. —Да, речь идет о Федоре Ивановиче Толстом, чья бур­ ная жизнь пришлась на начало XIX века. Его мало назвать просто путешественником. Это был настоящий авантю­ рист, человек бешеного темперамента, отъявленный дуэ­ лянт, азартный картежник и прочее в том же духе. Убил на дуэлях больше десяти человек. Мог, между прочим, за­ нять в истории печальное место Дантеса, поскольку од­ нажды вызвал на поединок Пушкина. Учитывая дуэльные навыки Федора Толстого, можно сказать, что у Алексан­ дра Сергеевича было мало шансов остаться в живых. К счастью, тот поединок не состоялся. При всем при том Федор Толстой обладал этакой мечтательно-романтич­ ной внешностью, было в нем что-то от Байрона. Нему­ дрено, что он был вхож во все модные салоны и неверо­ ятно популярен среди петербургской богемы и аристо­ кратии. Впрочем, сегодня мало кто знает, как выглядел этот любимец высшего общества. А вот лицо его краса­ вицы сестры знакомо многим чуть ли не с детства. Речь идет оМарии Лопухиной, урожденной Толстой, чей порт­ рет кисти Боровиковского помещен в школьных учебни­ ках. Этот замечательный портрет нередко именуют рус­ ской «Моной Лизой». Что же касается кругосветного путешествия Федора Толстого, дело было так. Иван Кру­ зенштерн вместе со своими спутниками Лисянским и Ре­ зановым собирался отправиться в плавание вокруг света — в первую подобную экспедицию на кораблях под российскими флагами. Говорят, в то время Федор Тол­ стой совершил очередной проступок и искал способ скрыться от правосудия. И вот он уговорил двоюродного брата — своего однофамильца и тезку — уступить ему место в экспедиции, явился на борт фрегата «Надежда» и отправился в плавание. При этом он не имел ни малейшего опыта мореплавания, а Крузенштерн не подозревал, что в команду затесался совсем другой Федор Толстой. За время плавания командор Крузенштерн не раз пожалел, что пустил его на борт. У Федора были весьма своеобраз­ ные представления о дисциплине и субординации. Его вы­ ходки на борту «Надежды» впоследствии стали любимой темой для салонных анекдотов. Сколько в них правды, а сколько вымысла, трудно сказать. Вспоминают, напри­ мер, о такой «шалости» Толстого: однажды он до бесчув­ ствия напоил не кого-нибудь, а судового священника. Тот уснул прямо на палубе. А Федор залил его длинную бо­ роду сургучом и припечатал к палубе корабельной гербо­ Царь Петр считал Толстого своим ближайшим сподвижником, поручал ему сложные и опасные дипломатические миссии