№ 85 / Осень-Зима 2025-26

классик OPEN №85 2025–2026 40 в погоне за дворянством Оторванность поэта от корней усугубило еще и то, что родители отдали его в немецкий частный пансион в дале- кий эстонский город Выру, словно стали стесняться сына. «Я чувствовал себя как собака, потерявшая хозяина», — писал Фет о тех годах своей жизни. Впрочем, в пансионе он получил блестящее образова- ние, в совершенстве овладел немецким и латынью. А еще полюбил классическую немецкую поэзию— Гёте и Гейне. Их мрачноватый романтизм лучше всего соответствовал душевному состоянию юного «изгоя». Примечательно, что свои первые стихи Фет писал хоть и по-русски, но с подстрочным переводом на немецкий. Выдающиеся способности позволили ему без труда поступить в Московский университет, сначала на юриди- ческий факультет, а потом на философский на историко- филологическое отделение. Студенческим приятелем Фета стал будущий известный поэт Аполлон Григорьев. Вместе они снимали квартиру, в которой устраивали ли- тературные вечера для однокурсников. Их дружеско-по- этический союз, подобный союзам Байрона и Шелли, Бодлера и Рембо, просуществовал много лет и пошел на пользу обоим: творческое соревнование двух молодых та- лантов приносило плоды в виде стихов и поэм, наполнен- ных яркими образами и чувственностью. Их заметили критики и издатели. Стихи Фета и Григорьева стали регу- лярно публиковаться в литературных журналах и поэти- ческих сборниках. О таланте Фета восторженно отзыва- лись Гоголь и Некрасов. Но первый громкий успех у ши- рокой публики принес… романс. На заре ты ее не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит. И подушка ее горяча, И горяч утомительный сон, И, чернеясь, бегут на плеча Косы лентой с обеих сторон… Этот сентиментальный поэтический портрет вдохновил композитораАлександра Варламова. Его музыка так гармо- нично слилась со стихамиФета, что романс сразу стал клас- сикойжанра и зазвучал во всех столичных салонах. НаФета посыпались приглашения на литературные и музыкальные вечера в лучшие московские и петербургские дома—желан- ный пропуск в высший свет. Успех, но поэт страдает… «Никогда в жизни я не встречал человека, которого бы так мучили депрессии… Мысль о том, что он может по- кончить с собой, приводит меня в ужас», — писал в это время в своем дневнике Аполлон Григорьев. Но почему? Ведь, казалось бы, жизнь начала склады- ваться удачно… Однако именно в этот период он острее всего почувствовал свою отчужденность от мира аристо- кратов. Сегодня нам трудно представить, насколько жест- ким было кастовое разделение общества в XIX веке. Как бы ни был очевиден талант того или иного творца, не бу- дучи дворянином, он никогда не мог стать равным среди равных в высшем свете. А уж человек сомнительного про- исхождения, каким считался Фет, и подавно… Только во- образите, как его знакомили с гостями на очередном свет- ском рауте: граф такой-то, княжна такая-то… И что он мог сказать в ответ? Просто Фет? Господин Никто? Если бы он, скажем, почувствовал, что над ним насмехаются, не смог бы даже вызвать обидчика на дуэль. Дуэли — при- вилегия исключительно дворян. И тогда Фет решает отправиться в погоню за титулом. Самым коротким путем к дворянству казалась военная служба. Получив офицерский чин, можно было претендо- вать на титул. По природе честный и дисциплинирован- ный, Фет служил не абы как, а всерьез и на совесть. За пять лет прошел лестницу унтер-офицерских чинов. И на- конец дослужился до звания поручика. Но, едва надев офицерские погоны, поэт узнал, что вышел царский указ: дворянский титул отныне возможен только для высших офицеров. Еще пять лет службы в частях от Крыма до Прибалтики — и вожделенный чин штаб-ротмистра (ка- питана). Но в тот же год — новый указ: чтобы просить о титуле, надо дослужиться до полковника. Больше нахо- диться в армии поэт уже не мог и начал готовиться к от- ставке, в которую ушел в 1858 году. Эта бесплодная погоня за дворянством отняла у Фета не только лучшие годы жизни, но и творческие силы. На целых десять лет он, по существу, был потерян для поэ- зии. Во всяком случае, именно столько времени — с 1840 по 1850 год — прошло между выходом первого и вто- рого сборников его стихов. Лишь когда уланский полк, в котором служил Фет, был расквартирован под Санкт- Петербургом, он получил возможность вернуться в твор- ческую среду, близко познакомился с Некрасовым, Тур- геневым, Гончаровым, стал публиковаться в возрожденном Некрасовым и Панаевым журнале «Современник». без глаголов «Смело можно сказать, что человек, понимающий по- эзию, ни в одном русском авторе, после Пушкина, не по- черпнет столько поэтического наслаждения, сколько до- ставит ему господин Фет». Таково восторженное мнение Некрасова, в литературном вкусе которого не приходится сомневаться. В то же время, что называется, широким читательским массам стихи Фета казались… несовременными, что ли. А то и вовсе чуждыми. В ту пору нарождалась энергичная, социально активная поэзия, проникнутая сочувствием к «простому народу», наполненная жаждой перемен. Тогда как Фет с его элегиями, сентиментальной лирикой, любо-